Когда Ивейн и капитан Шекспир танцуют друг с другом, в ухе Роберта Де Ниро (исполняющего роль капитана) можно заметить специальный слуховой аппарат. Видимо, он служил для того, чтобы подсказывать актеру текст.Понимая, что Ивейн не может пересечь стен, Тристан отчаянно бежит по улице. Когда камера снимает героиню спереди можно заметить следы от автомобильных шин.В начале картины есть общий кадр сверху, на котором изображены Тристан и Ивейн, идущие по дороге. Ближе к концу этой сцены обратите внимание на траву. Она помята вертолетом, который и снимал героев.В одной из сцен, когда Ивейн и Тристан играют на фортепиано, звук, который слышит зритель, не соответствует тому, какие клавиши герои нажимают на инструменте.Когда Шекспир играет на пианино, зритель видит, как герой нажимает только три ноты. Хотя на самом деле, если обратить внимание на его пальцы, нетрудно заметить, что Шекспир играет полный аккорд из пяти нот.Когда епископ разговаривает с Праймусом о том, как быстро найти камень, камера поворачивается и переносится под потолок. Во время этого звук, который издает епископ, не совпадает с движением его губ. Хотя, когда сцена возвращается в исходное положение, звук и движение рта синхронизируются.В конце фильма Ламия использует сталь на кончике своего стеклянного ножа, чтобы заточить его. Хотя сталь используется лишь для того, чтобы исправить закругленные края обычного ножа. Лезвие из стекла не подвержено подобной деформации, а поэтому сталь может просто его повредить. Более того, данная ошибка присутствует и в оригинальном романе Нила Геймана, которую он признал позже.Когда король снимает рубиновое ожерелье, он поднимает его над головой в застегнутом состоянии. Чуть позже, когда Ивейн надевает ожерелье, она должна его сначала расстегнуть, но героиня не делает этого. Тем не менее украшение все равно остается висеть в районе ключицы, хотя, по логике, оно должно было пройти гораздо ниже.После того, как Ивейн захвачена, и Тристан достигает кареты в которой прячут девушку, на лошади, запряженной в транспортное средство, почему-то появляется седло.Когда Уна крадет карету, чтобы Ивейн не пересекла стену, она носит простое синее платье. Но во время сцены преследования ее показывают в роли кучера, носящего защитный черный жилет поверх платья. Когда девушка достигает цели, жилет бесследно исчезает.Когда Тристан вытаскивает Ивейн с дороги, чтобы спрятать от посторонних глаз, она надевает плащ. Затем, когда героиня немного позже смотрит в сторону, плащ пропал.Когда Виктория идет в магазин, где работает Тристан, ее лук находится с левой стороны. В следующей сцене лук переместился в центральную часть спины. А затем вновь вернулся к левой стороне.Когда Септимус держит нож перед лицом Бернарда, положение оружия меняется в зависимости от ракурса камеры. Когда сцена принимает прямой вид, нож находится рядом с щекой героя, но, когда перемещается назад, нож находится рядом с ухом.В определенный момент времени Тристан сидит на чердаке со своим отцом и читает письмо его матери. Действия перемещаются в прошлое, когда мама главного героя и составляла это письмо. Зритель видит, как женщина пишет первую строку второго абзаца. Ее почерк выглядит обычным, без каких-либо утонченностей. Это явно контрастирует с первым абзацем, написанным куда более красиво. Спустя пару секунд, когда сцена заканчивается, зритель понимает, что абсолютно весь текст письма выполнен идеально.Когда Данстан пытается разрезать цепь Уны, он делает это правой рукой, и в ней же оставляет кусок цепи. Однако, в следующем кадре, кандалы переместились в левую руку.Когда Тристан спрашивает Ивейн, правда ли он любит его, девушка смущается и прикрывает нос и рот руками. Затем камера меняет ракурс, и вот девушка уже закрыла все лицо.Когда Тристан и Виктория пьют шампанское вместе, бокал Виктории постепенно меняется почти с пустого на полный (хотя должно быть наоборот). Более того, когда герой спрашивает, хочет ли она еще, бокал полон лишь наполовину. Плюс, на протяжении этой сцены бокал девушки постоянно перемещается из одной руки в другую.Когда капитан Шекспир, одетый как женщина, танцует на балу, на его лице нарисован знак в виде черного сердца. Однако, когда принц Септимус сталкивается с ним в «скрытом шкафу», все, что осталось от этого рисунка, всего лишь маленькая точка-родинка.Понимая, что Ивейн не может пересечь стену, зритель видит Тристана, бегущего по улице. Проходит некоторое время, камера меняет положение, а зритель продолжает наблюдать за героем. Правда в этих двух сценах поменялось лишь положение камеры. По факту, герой бежит по одной и той же улице.Когда единорог приходит на спасение Ивейн, на нем нет седла, и девушка седлает животное просто так. Но в следующей сцене, когда Ивейн скачет верхом, ее ноги продеты в стремена. Это означает, что под подолом героини спрятано седло.Когда Ламия смеется, а ее рот показывают крупным планом, все зубы героини грязные. Правда есть несколько с верхней и нижней стороны, которые выглядят кристально белыми.Когда Эмпуса и Мормо выталкивают аллигатора из клетки, можно заметить прозрачную ленту, которая удерживает рот рептилии.Когда Тристан просыпается ночью в лесу, встревоженный предупреждением звезды, он начинает бежать за каретой Праймуса. Для этой сцены существует три ракурса, в которых демонстрирует братьев Праймуса внутри кареты. В зависимости от положения камеры они спят совершенно в разных позах. Это связано с тем, что часть сцены просто была удалена, а другая должна была пересниматься и дополняться. Но видимо этого не произошло.Когда Ламия ломает руку Септимуса, он бросает меч и умирает. Оружие падает примерно в восьми футах от места падения. Когда Тристан проходит мимо него в более поздней сцене, меч уже лежит на расстоянии в один фут от протянутой руки. Наконец, когда Ламия вынимает куклу вуду из воды, меч лежит прямо в руке.Когда Септимус находится тело своего брата Праймуса, гостиница, которая была создана волшебным образом, исчезла. Однако, по какой-то причине, ванна, которая также создавалась волшебным путем, осталась на месте.В финальной схватке между Тристаном и Ламией, чародейка бросает к фонтану, чтобы схватить куклу вуду, которая позволит контролировать труп Септимуса. Ламия тянется правой рукой в фонтан, а цвет ее кожи абсолютно здоровый, а вся рука молодая. Это странно, ведь в тот момент волшебница уже приняла свой натуральный облик.Септимус отравляет своего брата Терциуса и священника, а затем притворяется мертвым в качестве шутки над Праймусом. Тот думает, что он теперь новый король и поднимает корону. Камера показывает Терциуса, лежащего на заднем плане мертвым. Далее камера меняет положение, чтобы захватить всю сцену целиком, а голова мертвого Терциуса отчетливо двигается. 
Отзывы