Лондон, 3 августа 1896 года. В городе происходит необъяснимое событие, которое наделяет некоторых людей экстраординарными способностями.
Три года спустя. Лучшие подруги Амалия Тру и Пенанс Адер делают все возможное, чтобы защитить подобных себе. Для так называемых «отмеченных» организован специальный приют, его содержит Лавиния Бидлоу, богатая незамужняя аристократка. Амалию иногда внезапно посещают кратковременные видения – фрагменты событий, которые произойдут в будущем. Пенанс может видеть и управлять потоками энергии, что позволило развиться ее таланту изобретательницы.
Лондонские газеты пестрят сообщениями о том, что обнаружена уже пятая жертва Малади. Эта таинственная убийца скоро обойдет в кровожадности Джека Потрошителя.
Амалия и Пенанс стучатся в дом, где живет Миртл Хаплиш, девочка-подросток, у которой проблемы с речью. Родители полагают, что их дочь – отмеченная, а их все считают ущербными. Хаплиши убеждены, что всему виной происки дьявола. Мать девочки называет Миртл сосудом Люцифера, именно он извергает мерзости из ее рта. Амалию посещает видение, смысл которого ей пока не ясен. Хаплиши ведут посетительниц в комнату, где находится Миртл. Несчастная девочка прикована цепями к кровати. Пенанс говорит Миртл, что они пришли ей помочь наладить нормальную жизнь. У многих людей в последнее время обнаруживаются некоторые особенности, но в этом нет ничего дьявольского. Миртл начинает говорить на смеси разных языков, выучить которые она нигде не могла. Это в основном китайский, по-русски Миртл произносит пару ругательств, а несколько слов на турецком. Но это происходит помимо ее воли. Амалия понимает, о чем было ее видение. Им с Пенанс приходится вступить в схватку с родителями Миртл, которые хотят избавиться от «ущербной» дочери и продать ее неизвестным в черных плащах и жутких масках. Амалия отчаянно дерется, ей удается отбить Миртл у похитителей, которые уже намеревались ее засунуть в железный ящик. Пенанс подгоняет конный экипаж, Амалия и Миртл туда запрыгивают.
Вооруженные дробовиками всадники в черных плащах преследуют беглянок, стреляют по экипажу. Два злодея прыгают на коляску, один из них хватает кучера. Но это не живой человек, а механизм. В самый критический момент Пенанс по настоянию Амалии использует свою пока не опробованную новинку. Они уходят от преследователей на скоростной самодвижущейся повозке, которая была спрятана внутри двойного днища экипажа.
В драке Амалия получила ножевое ранение, но она превозмогает боль. Ее посещает видение. Амалия говорит Пенанс: мы пойдем в оперу.
Принц Альберт проводит совещание со своими ближайшим окружением. Он считает, что для паники особых поводов нет, Малади – просто женщина. Да, убиты пять мужчин, это очень печально. Но она сумасшедшая. В Скотланд-Ярде ею занимается особый отдел. Какая разница, отмечена она или нет? Она не стоит внимания. Ему возражают: она же не шлюх убивает, ваша светлость. Это уважаемые люди, психоаналитики. Премьер-министр намерен выразить свое мнение по отмеченным. Нам нужно его сформулировать. Генерал Пэкинг настроен скептически: отмеченные – это просто несколько женщин, которые показывают фокусы. С ним не соглашаются: это не просто женщины. И их вовсе не парочка. Существует по меньшей мере сотня необъяснимых недугов. И Лавиния Биглоу собрала их под одной крышей. На этих женщин нападают, Их обвиняют в ведовстве, в поклонении вуду. Принц Альберт: это все сказки. Отметина – это биологические аномалии, вызванные электричеством. Один из присутствующих рассказывает: в прошлом месяце на моем заводе новая девушка вытирала металлический пресс. Она поскользнулась, и ее рука попала под пресс. Но она ее вытащила. Давление в три тонны! А гидравлический пресс даже синяка ей не оставил. Люди ей аплодировали. Генерал Пэкинг: так пусть идет на войну с бурами. Принц Альберт: машины ломаются. И все же, господа, мы обсуждаем не начало войны и не падение рынка. Лорд Бротон: премьер-министр не будет делать никаких заявлений. Он не позволит официально обсуждать статус отмеченных, пока мы не поймем природу и размах этого удара. Принц Альберт: вы объявляете отмеченных непосредственной угрозой империи? В дискуссию вступает до сих пор молчавший лорд Мэссен: которую мы поклялись защищать. Удар был нанесен три года назад. До того дня не было ни одного отмеченного за пределами Лондона. Те, о ком сообщали за границей, тогда были здесь. И ни один высокопоставленный мужчина не пострадал. В этом гениальность плана. На нас напали с помощью женщин. Лорд Бротон: напали? Не думаю, что могу приравнять пару анекдотов к монгольской орде. Лорд Мэссен: лишь слепец судит о длине ножа по тому, насколько глубоко всадили лезвие. Все задумано так, чтобы мы не видели всей картины. Филантропы вроде Лавинии Бидлоу видят страдания страждущих, обычная толпа видит жуткую убийцу. Принц Альберт: а вы видите сломанный механизм? Лорд Мэссен: Именно. Величайший механизм. Сердце нашей империи, остановившееся из-за каприза и амбиций тех, кому амбиций иметь не положено. Рентген, радиосвязь, электричество – мы первое поколение, привыкшее к невозможному. То, что ужасает женщин сегодня, завтра будет привычным, а послезавтра – просто необходимым. То же с эмигрантами и девиантами. Вот о чем речь, и власть не в наших руках. Лезвие у нас в груди, господа. Нужно узнать, в чьих руках нож.
В шахте, где идут работы по строительству подземки, детективу особого отдела Фрэнку Манди показывают труп женщины с многочисленными колотыми ранами, его сильно объели крысы. На стене рядом с ним надпись кровью: узрете дияние мое, ибо я анхел смерти! Бригадир землекопов утверждает, что это дело рук Малади, а она из отмеченных. Манди: нет, Малади пишет без ошибок. Бригадир: здесь все время укрываются бродяги и пьяницы. Манди: эта женщина не из их числа. Куда ведет ход? Бригадир: изначально это был ремонтный тоннель для Южной линии, но ее отменили – слишком много работы расширять подземку. Манди: кто перенес тело? Ее убили не здесь, ее кровь засохла раньше, чем кровь этой свиньи. Манди надевает на бригадира наручники, отдает распоряжение: соберите землекопов, выстройте их в ряд, мы проверим руки каждого на предмет крови. Бригадир возмущается: нельзя останавливать работу! У нас график. Манди: а убийство графику не помешает? Думаете, вы первый, кто хочет повесить что-то на Малади? Люди считают, что каждая отмеченная – это она. Да, некоторые отмеченные очень странные, до мурашек. Но вы позволяете уйти одному убийце и усложняете поимку другого. И все ради графика. Бригадир: я наслышан о вас, Фрэнк Манди. Размахиваете кулаками, выбиваете ими любое признание. Можете изображать праведника, но даже вы перед кем-то в ответе. Манди: да, в ответе. Вон перед ней. Эта женщина умерла страшной смертью. Может, ты ее не убивал, но тебе ее здесь не закопать. Еще одна ложь, и я возьмусь за дело. Я – чертов ангел смерти!
Амалия и Пенанс привозят Миртл в приют. Новенькую радушно встречают его обитатели. Доктор Гораций Казенс спрашивает Амалию: как ваша поездка? Богата на события. Амалия показывает свою рану, это всего лишь царапина, она пока подождет, сначала нужно устроить собрание, на нас напали.
Пенанс знакомит Примроуз Чаттоуэй, девочку огромного роста, с Миртл: ты говорила, что у тебя здесь нет ровесниц и тебе не с кем общаться. Примроуз рада: надеюсь, мы подружимся. А чем тебя отметили? Миртл: я не знаю, на каком языке заговорю. Пенанс: у Миртл проблемы с языками, ей не помешает помощь. Сама она говорит по-английски, а вот ее рот – нет.
На собрании, которое проходит в мастерской, Пенанс говорит: и что такого? На нас нападают с тех пор, как знают об отмеченных. Чем больше мы процветаем, тем больше вызываем гнева. Амалия: я сомневаюсь, что Миртл была первой. Они и раньше похищали. Вспомните девушек, которые якобы сбежали. Нам нужно улучшить защиту, запереть или заблокировать окна и двери. Всем записывать время ухода и прихода, место назначения, не ходить по одному и ночью. Никаких посетителей. Люси Бест: я учила пару девочек самообороне. Амалия: научишь всех. Пенанс: но не используя способности. Люси: можно и подручными средствами, все дело в уверенности. Как говорила мама, если выдержишь взгляд мужчины – сможешь и ножом пырнуть. Амалия: мудрая женщина. Пенанс: только не надо ножом. Амалия: я попрошу Короля попрошаек о встрече. Мы платим ему за защиту – он наводит нас на вероятных отмеченных. Хочу знать, кому еще он сообщает. Завтра утром пустите слух на улицах. Казанс: Король попрошаек не придет по первой просьбе. Амалия: а я вообще-то не прошу. Казанс: ладно. Тогда обработаем царапину, раз вы так жаждете завести новых врагов.
Хьюго Суэн спит после гулянки. Рядом с ним в постели девица (Кэйти) и молодой человек, у обоих на телах остатки грима. В дверь стучит дворецкий: к вам Август Биглоу, сэр. Хьюго поднимается, выходит в гостиную, приветствует друга, с которым они вместе учились в Итоне, наливает ему вина: Оги, прости, что заставил тебя ждать! В чем причина твоей хандры? Тебя твоя сестра рассердила? Оги: нет, дело не в этом. Тебе наверняка известно, что Лавиния помогает отмеченным. Ты знаешь, кто это такие? Хьюго: да, у них у всех есть какие-то странные уродства и недуги. У твоей сестры приют для них. Оги: вдова, управляющая приютом, только что сообщила Лавинии, что на какую-то отмеченную напали. Девочка не пострадала, но Лавиния просто в ярости. Пора обществу принять тот факт, что отмеченные среди нас. А я сказал, что вообще-то они не среди нас, а в приюте. Она назвала меня гением. Это даже хуже, чем идиотом. Лавиния позвала их в оперу сегодня, в нашу ложу. Она выгнала Ван Олдерсов ради этих женщин. Я должен пойти четвертым. Хьюго: они уродины? Оги: понятия не имею. Там будет вдова миссис Тру и ее компаньонка. Думаешь, они страшные? Хьюго: какими бы они ни были – флиртуй со страшненькой, это создаст неожиданный баланс. Оги: я не умею флиртовать. Боже, я из-за этого так волнуюсь. А вдруг она похожа на человека-слона? Ты должен тоже пойти, ты знаешь все о флирте, к тому же тебя не пугают странности. Хьюго морщится: но там ведь дают «Фауста». Оги: прошу тебя, я что хочешь для тебя сделаю. Люди и так на каждом угу сплетничают о любви Лавинии к отмеченным. Хьюго: нет, у меня очень важная встреча с министром финансов по поводу следующего полночного кутежа в моем клубе. Оги: а какое отношение имеет министр финансов к твоему секс-клубу? Хьюго: самое непосредственное. У меня остались фотографии. Так клуб и живет. Это все тонкая грань – услуги, угрозы, а потом одна яркая ночь, где нет никаких запретов. Это не просто клуб, это образ жизни. Я не стану три часа слушать завывания о морали рядом с теми, кого знаю и ненавижу, потому что Лавиния умом тронулась. Оги: она не тронулась! Хьюго: прости, я груб. Но она тобой помыкает. Я, пожалуй, приду сегодня, если… Хьюго протягивает Оги жетон своего клуба. Оги: нет, секс-клуб – это, как флирт, только еще страшнее. Хьюго: а тебе и не нужно флиртовать, тебе нужно просто расслабиться. Пусть другие с тобой флиртуют. Вот мое условие.
Хьюго наблюдает в окно, как вышедший от него Оги разглядывает ворону, сидящую на кусте, и что-то записывает в блокнот. Из спальни выходит Кэйти, говорит про Оги: чудной он какой-то. Хьюго: в глазах общества Август Биглоу и безупречен, и слишком жалок. Он идеален.
Казенс лечит рану в боку Амалии. Он совершает пассы руками, от его пальцев исходит свечение, рана затягивается. Амалия: люблю смотреть, как ты работаешь. Будто дирижируешь. Казенс: перейдешь дорогу Королю попрошаек – услышишь симфонию. Амалия: ты должен жить иначе. С таким даром ты должен быть королевским врачом, а не штопать бандитов и изгоев. Казенс: с таким даром меня назвали «доктором-вуду». Тебе выбирать не приходится. В комнату вбегает Миртл, она принесла платье для Амалии, которое прислала Лавиния, и письмо от нее. Амалия: сегодня я иду в оперу. У меня было видение. Казенс: ты говоришь, что на тебя напали, а она зовет тебя в оперу? Но тебе же нужен отдых! Амалия: это театр, а не тяжкий труд.
Вечером Амалия и Пенанс, облачившись в вечерние наряды, усаживаются в экипаж и едут в оперу. Пенанс интересуется: нам точно нужно туда ехать? Амалия: мы должны туда ехать. Знать бы – зачем. Дорогу экипажу преграждают нищие. К дамам подсаживается Деклан Орран, известный как Король попрошаек. Он заявляет Амалии: любой пройдоха с улицы слышал, что вы зовете меня, как драного щенка. Амалия показывает рисунок маски похитителей, рассказывает: сегодня на нас напали, они пришли за Миртл Хаплиш одновременно с нами. Видимо, давно охотятся на отмеченных, но мы их впервые увидели. Они представляют опасность для нас и тех, кто с нами связан. Орран: вы сделали все, чтобы все решили, что мы – партнеры. Вызвали, чтобы я был вынужден вам помочь, и говорите мне об этом в лицо. Я искренне ищу выход из ситуации вашего убийства. Амалия: лучше нас не убивать. Вы продали нам информацию о Миртл. Оррен: удивляешься, что я продал ее кому-то еще? Что ж, жизнь полна сюрпризов. Если не считать моего удачного брака, в этом мире нет ничего, что я бы не перепродал. Амалия: моим девочкам нужна защита, а мне нужна информация, которой больше ни у кого нет. Кто на нас охотится и зачем? Предлагаю вам сразу назвать цену. Оррен: вам будет нечем расплатиться. Амалия: мы найдем, чем. Оррен: неужели? А камни мне из короны достанете? Амалия: мы начнем с подарка за мою опрометчивость. Пенанс: автоматизированная мотокарета, созданная по вашим запросам. Амалия: мы заплатим, если вы нам поможете. Перед уходом Оррен приставляет к лицу Амалии лезвие бритвы: у вас хватит духу сдержать слово, а еще хватит духу меня обмануть. Решитесь на это – и я порежу ваше личико. Амалия невозмутимо заявляет: это не мое лицо.
В опере собрался весь лондонский бомонд. Кэйти (она хористка) тянет Хьюго за кулисы, сообщает ему: я закончу после балета в пятом акте.
Оги катит инвалидное кресло своей сестры Лавинии, она говорит, что в английском языке сейчас появилось много заимствований из французского, а ретрограды это не приветствуют. Лавиния обращается к доктору Белдону: вы же используете новые термины, когда они становятся актуальными для вашей практики психоанализа? Тот говорит: практически каждую неделю. Подходит Хьюго, вставляет пару реплик в дискуссию, а потом опять отвлекается, чтобы переговорить с группой мужчин. Лавиния сердится: какого черта здесь Суэн? К ней подходит поздороваться лорд Мэссен. Он подтверждает, что в парламенте обсуждалось слово «рабочий». На его взгляд, оно отвратительно. В Англии принято говорить «рабочая сила». Зачем его менять на какую-то иностранную завитушку? К компании подходят Амалия и Пенанс. Амалия возражает лорду Мэссену: «рабочий» – это единственное число, а термин «рабочая сила» может быть использован только для описания группы людей, он не подразумевает, что один работник может иметь какое-то значение. Лавиния представляет ее лорду Мэссену: миссис Тру управляет приютом. Глядя на очаровательных дам, Оги шепчется с Хьюго: и какая из них страшненькая? Мэссен надменно спрашивает Амалию: полагаю, вы тоже страдаете этим недугом? Амалия: я отмеченная, но мы не считаем себя больными. Большая часть таких женщин страдает от неприятия общества, а не от своего положения. Оги: а что с вами не так? Вы обе очень милы. У вас благотворительный приют, это нормально. Амалия: приют принадлежит мисс Биглоу, а мы – рабочая сила. Лавиния: удивительно, мой брат выразил то, о чем думают в обществе. Все хотят знать, чем вас отметили. Амалия: Пенанс – изобретательница, она создает вещи. Пенанс: нет, создатель у нас только один. Я могу видеть потенциальную энергию. Например, электричество. Это помогает мне с проектами. Лавиния: а миссис Тру опережает нас всех на несколько ходов. Хьюго: предсказательница? Значит, я могу не спрашивать, как я умру? Лавиния язвит: мы и так все знаем, что от чего-то французского. Мэссен: вы видите будущее? Амалия: урывками. Бывает полезно, но и сбивает с толку. Вы были солдатом, вы видели тех, кто внезапно в воспоминаниях переносился на поле боя. А я переношусь вперед. Мэссен: я не говорил, что служил. Амалия: вас выдали глаза, вы оцениваете угрозу. Лавиния: лорд Мэссен – последняя линия обороны от напастей современности. Мэссен: я стар и видел слишком много перемен, чтобы бороться с течением, но хаос – это не перемены. Требование признания не значит, что люди его достойны. Главное – это сохранить гармонию мира. Амалия: насколько я понимаю, гармония – это созвучие различных голосов. Мэссен: да, и один из них всегда ведущий. Лорд откланивается.
Во время спектакля Амалия настороженно рассматривает публику. За кулисами Хьюго и Кэйти занимаются сексом. Амалию посещает видение. На сцене взрывается пиротехника, появляется Мефистофель. У него перерезано горло, он падает замертво. Это убийство совершила Малади. Она выглядит совершенно сумасшедшей. Малади раскланивается перед зрителями: я убила дьявола. И никто меня не поблагодарит? К Малади присоединяются ее сообщники – вооруженный громила и Огненная Энни (Энн Кэрби). Маньячка разражается безумным монологом, велит всем оставаться на своих местах. Она утверждает, что избрана Господом, а все остальные от него отвернулись. Громила начинает палить по зрительному залу, Огненная Энни мечет пламя. Зрители кричат, вскакивают со своих мест. Начинается всеобщая паника. Неожиданно на сцене начинает петь одна из певиц (Мэри Брайтон). Но эту песню слышат только отмеченные, они замирают, как завороженные, их озаряет светом. Когда Мэри на секунду замолкает, Малади затыкает ей рот. Амалия прыгает из ложи на сцену, вступает в схватку с громилой, обезоруживает его, а потом бежит за Малади, которая тащит Мэри. Амалии пытается помешать Энн, мечет в нее пламя. За кулисами Амалия замечает Хьюго, который стоит без штанов с эрегированным членом рядом со своей любовницей. Преследуя Малади, Амалия прыгает в лестничный пролет, ведущий в подвал оперы. Ее платье за что-то зацепляется, Амалия приземляется в одном корсете и нижней юбке, преграждает злоумышленнице путь, требует, чтобы Малади отдала ей девушку. Между ними завязывается ожесточенная драка. Энн за ней с невозмутимым видом наблюдает, говорит Мэри: ну и заварушку ты устроила. Глаза Малади начинают гореть дьявольским огнем. Она наносит Амалии удары головой. Потом Энн направляет на Амалию поток пламени. Малади удается скрыться вместе с похищенной ею Мэри.
Манди расспрашивает Хьюго о том, что произошло. Тот ведет себя заносчиво, разглагольствует о том, что скоро его клуб станет прибыльным бизнесом. Он заявляет детективу: я знаю имя девушки, которую забрала Малади, и ты – тоже.
Жестокий хирург доктор Эдмунд Хэйг препарирует отмеченных, чтобы выяснить, где стоит их метка. Он обвиняет своего подручного в том, что тот упустил говорящую на разных языках девушку. В наказание за это наемник сам сегодня оказался на операционном столе.
Амалия расправляется с пьяницей, который начал приставать к ней в темном переулке. Подругу обнаруживает Пенанс. Амалия говорит: я ввязалась в схватку и проиграла. Малади забрала девушку. Но она ее не убьет, по крайней мере не сразу. Время у нас еще есть. Пенанс признается: песня Мэри проникала в самую душу, вселяла надежду. Она говорила, что мы вплетены в ткань этого мира, нас такими задумали. Мы найдем Мэри, она снова будет петь. Они придут к нам, и мы их защитим. Амалия: нам их не защитить. Пенанс: зато они не будут одиноки, а это уже что-то.
Отзывы