На такую завязку не отважился бы, наверное, и Альфред Хичкок! Два закадычных приятеля навещают общего друга, обнаружив, что тот находится в невменяемом состоянии. Они с трудом приводят Ваню в чувства, полагая, что на этом приступ закончился. Один из гостей уединяется на балконе, чтобы покурить, не обращая внимания на очередную выходку бедолаги, переступившего через перила. А тот – берёт и спрыгивает… Но это так, вызывает удивление. Настоящий саспенс начинается позже – на похоронах, где мать покойного юноши принимается бормотать не вполне адекватные вещи, и Александр не выдерживает, отваживаясь высказать в лицо всю правду – бросая в сердцах, что родительница, говоря по совести, давно не знала, чем живёт сын. Становится ясно, что добром ситуация не разрешится. И не следует себя обманывать: отныне ничто уже не будет по-прежнему. Внешне-то, конечно, мало что изменилось. Приятели ведут беспечное существование, периодически случаются камерные вечеринки, больше напоминающие оргии в миниатюре, – вот только в душе что-то надломлено, саднит, не даёт покоя. Фигурально выражаясь, возвращение домой отныне невозможно – и прибытие мамы, на длительный срок уезжавшей за границу, дополнительно усиливает смятение.
Формально у Саши есть если не профессия, то хотя бы любимое занятие (сочинение музыки), и мы понимаем, что молодой человек относится к увлечению достаточно серьёзно. Но в целом и он, и Петя производят впечатление людей, порхающих по жизни настолько хаотично, что в сравнении с товарищами даже иоселианиевский «певчий дрозд» Гия Агладзе покажется сложной натурой, занятым и… чрезвычайно полезным для общества индивидом. Встреча с художником оказалась вроде как нечаянной, непредумышленной, но именно из таких случайностей и складывается то, что торжественно провозглашается судьбой (Роком!). К слову, краткий монолог творца – один из самых сильных фрагментов фильма, предельно честный и в отношении всего современного искусства, о тонкостях которого авторы знают не понаслышке. Тот, ничуть не смущаясь, делится своим бесхитростным «производственным» методом – помещать в раствор кислоты бюсты, массово выпускавшиеся в эпоху СССР, а потом эти «шедевры» (например, обожжённого «пионэра») продавать под видом нового слова, материального свидетельства дерзких эстетических акций. Тут всё прекрасно: и признание, что занимается этим, пока держится спрос (какое веление сердца, о чём вы?), и сам факт того, что служит исходным материалом, и подчёркнутая индифферентность, почти усталость, с какой поведан рассказ…
Разумеется, кислота в картине – это не только то, вполне конкретное химическое соединение, которое повредило Петру слизистую оболочку, но и «кислота», разъедающая изнутри. Причём речь не просто о чувстве вины перед погибшим по глупости и недосмотру другом. Да и вопрос о том, парень отхлебнул из бутылки специально или невзначай, не слишком принципиален: если и не было намерений совершить акт суицида, то совершенно точно – выплеснулись подсознательные импульсы. Вот и последующая явка в ближайшее отделение полиции с чистосердечным признанием не воспринимается блажью… Но ведь и из сашиных метаний, пререканий с матерью и шутливых разговоров с бабушкой (1) возникает ощущение, что персонажу такое существование – не по нутру. Ему тоже хочется чего-нибудь добиться, но чего именно – непонятно. А главное, неясным остаётся – как это «что-нибудь» (достойную цель) найти. Ну, вот сделал зачем-то обрезание – и теперь выслушивает от давних и новых знакомых глубокомысленные, порой с претензией на философичность рассуждения по столь пикантному поводу. И ладно бы подразумевалась рефлексия, поиск себя – ничего подобного нет в помине. «А какая разница?» – бесстрастно бросает девушка в ответ на замечание, что она перепутала имена (за несколько секунд до вступления в интимную связь, причём неважно, с кем из двоих или даже с обоими). Кислота безразличия – не менее едкая. И не забудем о жаргонном значении слова, служащего наркоманам обозначением ЛСД, что тоже находит непосредственное отражение в сюжете.
Останься картина на этом уровне, получилось бы поверхностное и крайне невнятное кинопроизведение. Однако Александр Горчилин и сценарист Валерий Печейкин справедливо (ведь не поспоришь же!) подмечают, что такие, как Саша и Петя с ровесниками существуют не в вакууме, а, как ни крути, в сложноорганизованной социально-культурной среде. Не Бог весть какое откровение, но для создания нужного контекста – то, что нужно. Конфронтация с окружением постепенно обостряется, с неизбежностью принимая форму конфликта поколений, особенно после того, как первый из них, скажем так, совершает неблаговидный поступок – соблазняет пятнадцатилетнюю девственницу. Здесь самое время провести параллель с лентой «Изображая жертву» /2006/, тем более что постановщик не мог не учитывать опыт Кирилла Серебренникова, с которым ему доводилось сотрудничать и в кинематографе (не только в стенах «Гоголь-центра»). Внезапно выяснится, что Валя, коряво примерявший на себя роль Гамлета, являлся чуть ли не интеллектуалом и образцовым гражданином на фоне безликих, потерянных, словно медленно растворяющихся персонажей, вышедших на авансцену десятилетием позже. Эти бы – уж точно не справились с нехитрой задачей «играть» покойников в следственных экспериментах… По-своему шокирует (громкое слово здесь явно просится, с поправкой на масштабы сюжета) заключительная часть повествования, когда погружение в бездну неспокойного подсознания сменяется попыткой причинить вред – с помощью всё той же кислоты – невинному созданию. Прямо в процессе совершения религиозного обряда! Напряжение достигает наивысшей точки – и мы даже допускаем крамольную мысль: неужели пустой во всех отношениях человечишка «дорос» до мерзавца масштаба гестаповского следователя, пытавшего радистку Кэт? Кого-то ответ на этот вопрос, вероятно, разочарует, но… подавляющее большинство зрителей вздохнёт с облегчением. Присоединюсь к мнению тех, кто отмечает наличие в фильме слабых кусков, вполне простительных для дебютанта. На мой взгляд, важнее, что есть другие, виртуозно снятые и разыгранные фрагменты, включая несколько – по-настоящему пронзительных, сигнализирующих о наличии у Горчилина яркого режиссёрского таланта.
__________
1 – Не могу не выделить опытную актрису Розу Хайруллину, привнёсшую на экран теплоту и обаяние доброты, притом не исключающие тонкой иронии.
5,1
2018, Россия, Драмы
97 минут
Правила размещения рецензии
Рецензия должна быть написана грамотным русским языкомПри её оформлении стоит учитывать базовые правила типографики, разбивать длинный текст на абзацы, не злоупотреблять заглавными буквами
Рецензия, в тексте которой содержится большое количество ошибок, опубликована не будет
В тексте рецензии должно содержаться по крайней мере 500 знаковМеньшие по объему тексты следует добавлять в раздел «Отзывы»
При написании рецензии следует по возможности избегать спойлеров (раскрытия важной информации о сюжете)чтобы не портить впечатление о фильме для других пользователей, которые только собираются приступить к просмотру
На ivi запрещен плагиатНе следует копировать, полностью или частично, чужие рецензии и выдавать их за собственные. Все рецензии уличенных в плагиате пользователей будут немедленно удалены
В тексте рецензии запрещено размещать гиперссылки на внешние интернет-ресурсы
При написании рецензии следует избегать нецензурных выражений и жаргонизмов
В тексте рецензии рекомендуется аргументировать свою позициюЕсли в рецензии содержатся лишь оскорбительные высказывания в адрес создателей фильма, она не будет размещена на сайте
Рецензия во время проверки или по жалобе другого пользователя может быть подвергнута редакторской правкеисправлению ошибок и удалению спойлеров
В случае регулярного нарушения правил все последующие тексты нарушителя рассматриваться для публикации не будут
На сайте запрещено публиковать заказные рецензииПри обнаружении заказной рецензии все тексты её автора будут удалены, а возможность дальнейшей публикации будет заблокирована
На такую завязку не отважился бы, наверное, и Альфред Хичкок! Два закадычных приятеля навещают общего друга, обнаружив, что тот находится в невменяемом состоянии. Они с трудом приводят Ваню в чувства, полагая, что на этом приступ закончился. Один из гостей уединяется на балконе, чтобы покурить, не обращая внимания на очередную выходку бедолаги, переступившего через перила. А тот – берёт и спрыгивает… Но это так, вызывает удивление. Настоящий саспенс начинается позже – на похоронах, где мать покойного юноши принимается бормотать не вполне адекватные вещи, и Александр не выдерживает, отваживаясь высказать в лицо всю правду – бросая в сердцах, что родительница, говоря по совести, давно не знала, чем живёт сын. Становится ясно, что добром ситуация не разрешится. И не следует себя обманывать: отныне ничто уже не будет по-прежнему. Внешне-то, конечно, мало что изменилось. Приятели ведут беспечное существование, периодически случаются камерные вечеринки, больше напоминающие оргии в миниатюре, – вот только в душе что-то надломлено, саднит, не даёт покоя. Фигурально выражаясь, возвращение домой отныне невозможно – и прибытие мамы, на длительный срок уезжавшей за границу, дополнительно усиливает смятение. Формально у Саши есть если не профессия, то хотя бы любимое занятие (сочинение музыки), и мы понимаем, что молодой человек относится к увлечению достаточно серьёзно. Но в целом и он, и Петя производят впечатление людей, порхающих по жизни настолько хаотично, что в сравнении с товарищами даже иоселианиевский «певчий дрозд» Гия Агладзе покажется сложной натурой, занятым и… чрезвычайно полезным для общества индивидом. Встреча с художником оказалась вроде как нечаянной, непредумышленной, но именно из таких случайностей и складывается то, что торжественно провозглашается судьбой (Роком!). К слову, краткий монолог творца – один из самых сильных фрагментов фильма, предельно честный и в отношении всего современного искусства, о тонкостях которого авторы знают не понаслышке. Тот, ничуть не смущаясь, делится своим бесхитростным «производственным» методом – помещать в раствор кислоты бюсты, массово выпускавшиеся в эпоху СССР, а потом эти «шедевры» (например, обожжённого «пионэра») продавать под видом нового слова, материального свидетельства дерзких эстетических акций. Тут всё прекрасно: и признание, что занимается этим, пока держится спрос (какое веление сердца, о чём вы?), и сам факт того, что служит исходным материалом, и подчёркнутая индифферентность, почти усталость, с какой поведан рассказ… Разумеется, кислота в картине – это не только то, вполне конкретное химическое соединение, которое повредило Петру слизистую оболочку, но и «кислота», разъедающая изнутри. Причём речь не просто о чувстве вины перед погибшим по глупости и недосмотру другом. Да и вопрос о том, парень отхлебнул из бутылки специально или невзначай, не слишком принципиален: если и не было намерений совершить акт суицида, то совершенно точно – выплеснулись подсознательные импульсы. Вот и последующая явка в ближайшее отделение полиции с чистосердечным признанием не воспринимается блажью… Но ведь и из сашиных метаний, пререканий с матерью и шутливых разговоров с бабушкой (1) возникает ощущение, что персонажу такое существование – не по нутру. Ему тоже хочется чего-нибудь добиться, но чего именно – непонятно. А главное, неясным остаётся – как это «что-нибудь» (достойную цель) найти. Ну, вот сделал зачем-то обрезание – и теперь выслушивает от давних и новых знакомых глубокомысленные, порой с претензией на философичность рассуждения по столь пикантному поводу. И ладно бы подразумевалась рефлексия, поиск себя – ничего подобного нет в помине. «А какая разница?» – бесстрастно бросает девушка в ответ на замечание, что она перепутала имена (за несколько секунд до вступления в интимную связь, причём неважно, с кем из двоих или даже с обоими). Кислота безразличия – не менее едкая. И не забудем о жаргонном значении слова, служащего наркоманам обозначением ЛСД, что тоже находит непосредственное отражение в сюжете. Останься картина на этом уровне, получилось бы поверхностное и крайне невнятное кинопроизведение. Однако Александр Горчилин и сценарист Валерий Печейкин справедливо (ведь не поспоришь же!) подмечают, что такие, как Саша и Петя с ровесниками существуют не в вакууме, а, как ни крути, в сложноорганизованной социально-культурной среде. Не Бог весть какое откровение, но для создания нужного контекста – то, что нужно. Конфронтация с окружением постепенно обостряется, с неизбежностью принимая форму конфликта поколений, особенно после того, как первый из них, скажем так, совершает неблаговидный поступок – соблазняет пятнадцатилетнюю девственницу. Здесь самое время провести параллель с лентой «Изображая жертву» /2006/, тем более что постановщик не мог не учитывать опыт Кирилла Серебренникова, с которым ему доводилось сотрудничать и в кинематографе (не только в стенах «Гоголь-центра»). Внезапно выяснится, что Валя, коряво примерявший на себя роль Гамлета, являлся чуть ли не интеллектуалом и образцовым гражданином на фоне безликих, потерянных, словно медленно растворяющихся персонажей, вышедших на авансцену десятилетием позже. Эти бы – уж точно не справились с нехитрой задачей «играть» покойников в следственных экспериментах… По-своему шокирует (громкое слово здесь явно просится, с поправкой на масштабы сюжета) заключительная часть повествования, когда погружение в бездну неспокойного подсознания сменяется попыткой причинить вред – с помощью всё той же кислоты – невинному созданию. Прямо в процессе совершения религиозного обряда! Напряжение достигает наивысшей точки – и мы даже допускаем крамольную мысль: неужели пустой во всех отношениях человечишка «дорос» до мерзавца масштаба гестаповского следователя, пытавшего радистку Кэт? Кого-то ответ на этот вопрос, вероятно, разочарует, но… подавляющее большинство зрителей вздохнёт с облегчением. Присоединюсь к мнению тех, кто отмечает наличие в фильме слабых кусков, вполне простительных для дебютанта. На мой взгляд, важнее, что есть другие, виртуозно снятые и разыгранные фрагменты, включая несколько – по-настоящему пронзительных, сигнализирующих о наличии у Горчилина яркого режиссёрского таланта. __________ 1 – Не могу не выделить опытную актрису Розу Хайруллину, привнёсшую на экран теплоту и обаяние доброты, притом не исключающие тонкой иронии.