Рецензия на фильм Дракула от Евгений Нефёдов

Романтический хоррор «Дракула» послужил очередным подтверждением того, что в России работы Люка Бессона смотрят едва ли не охотнее, чем у него на Родине! Даже если исходить из базового номинального показателя (из величины кассовых сборов фильма в долларовом эквиваленте), наша страна на текущий момент лидирует, примерно вдвое превзойдя и Францию, и Италию. Правда, продюсеры отложили премьеру в США с Канадой на начало следующего года – не иначе как в надежде избежать сравнений картины с другими произведениями «вампирской» волны, представленной «Последним путешествием «Деметра» /2023/, «Ренфилдом» /2023/, «Носферату» /2024/… Новая постановка мэтра помогла оживить в сентябре отечественный кинопрокат, продержавшись две недели на вершине чарта, обойдя CGI-анимацию «Зверопоезд» /2025/ и триллер «Долгая прогулка» /2025/. Как тут не вспомнить ажиотаж вокруг прочих бессоновских работ, причём разных жанров: от научно-фантастического кинокомикса «Валериан и город тысячи планет» /2017/ до драмы «Догмен» /2023/. И это не говоря уже о неослабевающей популярности вершинных кинопроизведений Люка, по-прежнему сохраняющих «культовый» статус… Кинокомпания EuropaCorp знавала и периоды финансового процветания, и времена на грани банкротства, но что касается творческой составляющей – именитый режиссёр-сценарист всегда трудился на удивление стабильно. В «Дракуле: Истории любви» (1) он вновь дал волю буйной фантазии. Производственный бюджет в размере €56 млн. обеспечил пышное, изысканное изобразительное решение, достойное одного из зачинателей кинематографического течения Cinéma du look. Пресса пестрила подробностями о создании 550 исторических костюмов, о скрупулёзном изготовлении реквизита (достаточно упомянуть музыкальную шкатулку, сделанную из латуни), о сложностях многочасового наложения на артистов пластического грима. Нельзя не заметить, что Бессон не стал напирать на визуальные эффекты, за исключением разве что образов оживших горгулий, исполняющих функции верных слуг графа, а под занавес – вступающих в бой с солдатами, штурмующими логово нежити. Зрителя с первых кадров не отпускает ощущение рукотворного мастерства, возникающее на сеансах современных блокбастеров, увы, не так часто. В какой-то момент аудитория чувствует себя завороженной, почти как гости великосветских раутов, изящно танцующие в состоянии коллективного транса, наведённого Дракулой… В принципе, лента заслуживает ознакомления уже благодаря выразительной форме. И всё-таки художник такого масштаба не может позволить себе поддаться визионерским порывам, напрочь забыв о содержании. Сам Бессон уверял, что остановил выбор на романе Брэма Стокера из желания ещё раз (после упомянутого выше «Догмена») поработать с Калебом Лэндри Джонсом, притом что к фильмам ужасов как таковым равнодушен. В выпущенной по случаю премьеры книжке, в которой режиссёр поделился некоторыми профессиональными секретами, помимо прочего сообщается, что портретам на живописных полотнах, висящих на стене в роскошной столовой замка, намеренно придано сходство с предыдущими исполнителями знаковой роли. Американский актёр занял, безусловно, достойное место в галерее прославленных лицедеев, но данное обстоятельство свидетельствует и о другом. Если Фрэнсис Форд Коппола в собственной (приближенной к первоисточнику) версии предложил своеобразную антологию экранной вампириады за без малого век существования кинематографа, то Люк, видимо, сразу исходил из того, что влияния заокеанского коллеги избежать не получится. Это касается и конкретных нюансов (например, деталей наружности дряхлого аристократа, укрывшегося от внешнего мира и поддерживающего существование порциями свежей крови), и предложенной концепции. Мотив любви, бросающей вызов смерти, звучал, строго говоря, ещё в классической (хотя и считающейся «неофициальной») адаптации немца Вильгельма Фридриха Мурнау, а тем же Копполой – был поставлен во главу угла. Разница трактовок литературного текста заключается в тонкостях, но в тонкостях принципиальных! Теперь Харкер выведен заурядным коммерсантом и во всех отношениях личностью серой, до смешного заурядной. Религия для него – пережиток прошлого, и неспроста закрадывается подозрение, что ни до чего на свете Джонатану дела нет. На фоне визитёра, приехавшего с предложениями о коммерческом использовании недвижимости аристократа, Дракула выглядит персоной яркой. Является «живее всех живых» не из-за долгого (растянувшегося на четыре столетия) пребывания в нашем бренном мире, а потому, что способен на проявление высоких чувств. В его чёрном сердце действительно бушует огонь страстей, и одержимость поиском той, в кого переселилась душа любимой Элизабеты, заслуживает пусть не сострадания, но точно – понимания. Возможно, Люк несколько переборщил в обличении лицемерия общества. Мало того что Дракула с лёгкостью покоряет высший свет, пользуясь парфюмом с уникальными ингредиентами, перед которым не способна устоять ни одна знатная дама, так спасения от нечисти нет и в стенах Божьей обители! Прежде чем отправиться к Мине, в чьём облике граф узрел знакомые черты, он забредает не куда-нибудь, а в женский монастырь – и невесты Христовы оказываются бессильны сопротивляться воле зловещего посетителя. За считанные минуты гость организует там приступ истерии похлеще того, какой обрисовал Кен Рассел в «Дьяволах» /1971/ (заметим, основанных на подлинном случае массового помешательства, имевшем место в Лудёне). Тем не менее глупо отрицать, что тенденция радикальной (и опасной) переоценки моральных ценностей подмечена верно. Бессонов Дракула, кажется, не слишком беспокоится о сохранении статуса инкогнито (даже по прибытии в Париж) и вообще ведёт себя, как Князь мира сего. Бросив дерзновенный вызов Вседержителю, граф обречён нести вечное проклятье. Что ему смертные?.. Вместе с тем автор не отказывает мятущейся натуре в шансе обрести покой – под влиянием рассудительной речи священника в исполнении неподражаемого Кристофа Вальца. _______ 1 – Так звучит полный перевод названия, причём подзаголовок очень важен для автора.