Рецензия на фильм Чёрный чай от Kickingrussian

Романтическая драма 2024 года «Чёрный чай» мавританского режиссера и сценариста Абдеррахмана Сиссако («Тимбукту», «Бамако») онлайн смотрит на портрет африканского сообщества в китайском Гуанчжоу и сосредотачивается на внешних и внутренних моментах молодой женщины из Кот-д’Ивуара, которая стремится познать таинства чайных церемоний и на личном опыте испытывает кросс-культурное влияние. Уже в экспозиции постановщик предоставляет зрителям ароматы собственной ложки дегтя, когда во время свадьбы Айя (Нина Мелу, «Голодные») узнает о неверности жениха и уходит ото всех фактически в другой мир, в другой культурный код, когда устраивается на работу в афро-китайском квартале к Цаю (Чан Хань, сериалы «Когда-нибудь или однажды» и «Бесстрашный»), который является владельцем чайного магазина и чайной плантации. В фокусе нарратива Сиссако оказывается этническое комьюнити, которое рассматривается как импровизированная семья, где бушуют максимально тонко оформленные страсть и робкий роман между героями Мелу и Ханя. Им мешают неразрешенные травмы прошлого, хранящего, кроме измены будущего мужа протагонистки, еще и связь на стороне у Цая во время командировки по чайным делам в Кабо-Верде. В режиссерских интересах просматриваются установки на поиски невероятного в обычной горько-сладкой жизни квартала китайского мегаполиса, где с началом экономического бума в 90-х годах прошлого века стало появляться все больше африканцев, и желание без серьезных геополитических комментариев и метафор проследить в околодокументальной манере судьбы черных мигрантов. Отчасти Сиссако опирается в плане настроения на свои ранние фильмы «В ожидании счастья» и «Жизнь на Земле», когда исследует ситуацию сознательного разрыва корней с исторической родиной. Отчасти постановщик составляет целую мозаику из зарисовок в жизни главной героини, рассказывая о любви, потерях и неожиданных связях, где Ин (У Кэси, «Любовь как искупление», «Нина У»), бывшая жена Цая, откроет удивительные стороны своей души в случайной беседе, а его внебрачная дочь из Кабо-Верде учит китайский в знак уважения к отцу, которого никогда не видела. Приключения, а также личный опыт путешественника и наблюдателя за миром Сиссако помогает ему фиксировать вкусы и внезапные человеческие союзы, которые возникают в сообществах мигрантов, и через рассмотрение людей, у которых нет ничего общего кроме родины, находить сиропные случайности, по своей сладости не уступающие традиционным ромкомам, где находится место и чайному магазину как особенной локации, и африканским танцевальным урокам для Ли-Бена (Майкл Чан), экранного сына персонажа Ханя, и задушевным мелодиям морны, которые Цай слушает с тоской о дочери. Режиссер по-прежнему верен себе и в первую очередь ориентируется на поэтику смыслов, в которой решающую роль играют визуальные подтексты и нюансы о событиях ленты, причем Сиссако в равной степени увлечен и разработкой экранных арок для характеров Мелу и Ханя, и созданием всестороннего обзора с точки зрения повседневной культуры в Гуанчжоу, что каждый раз заставляет переключаться эмоциональное вовлечение публики и уводит ключевые для ленты темы предательства, любви и прощения на второй план. Поэтому «Чёрный чай» готов резонировать на мигрантские темы и внутри внешне плавной картины об увлеченности напитком говорить о дискриминации приезжих, явной и скрытой, открывая китайскую шкатулку с колоритом в портрете диаспоры и в то же самое время выдвигая время от времени на первый план призраков ксенофобии, что позволяет находить острые и болезненные места внутри успокаивающей теплоты сюжета. Поскольку с «Чёрным чаем» Сиссако в рамках премьеры на Берлинском кинофестивале стремится отдалиться от традиционной трехактной структуры в сторону переплетения реальности и притчи, находясь где-то в области современного фольклора и постмагического реализма, то ход времени внутри ленты отмеряется исключительно режиссерскими часами и его чувством к своим персонажам Айе и Цаю, которые продолжают отношения, но никогда не станут парой. В странном мире романтической драмы постановщик играет исключительно по своим правилам в увлекательных хороших местах и сводит исследование культурной идентичности в движение без пунктов прибытия и назначения, когда поиски свободы в новых местах и прокладывание новых шелковых путей оборачиваются серьезными культурными изменениями даже во внешне герметичных социумах. Через блестящую игру Нины Мелу Сиссако показывает путь ассимиляции Айи с китайскими традициями через волшебство чая и восхищение в чайных церемониях и создает для нее фактически новую историю жизни вдали от дома, показывая при помощи камеры Аймерика Пилярского («Встреча с Пол Потом», «Невидимая татуировка») в деликатном рассказе тщательное всматривание в жизнь персонажей с близкого, почти интимного расстояния. Режиссерская близость к экранному материалу местами феноменальна, в расцветающем романе между Айей и Цаем много нежности, которая проецируется крупными планами через акты приготовления, разливания и подачи чая, чтобы через саму церемонию дать шанс искусству соблазна молодой женщины, возвышенной и влюбленной. Умиротворенный космополитизм Сиссако все время движется от чувств к прощению, и даже в эпизоде с отъездом героя Чан Ханя в Кабо-Верде на встречу с внебрачной дочерью Евой (Бамбу Ёсида) просматриваются моменты примирения с тем, что не так важно, где живет человек, главное – что он всегда будет принят своим сообществом, которое простит и все поймет. Эклектика транснационального кино не выдает рецепта поиска новой жизни в далеком Китае, равно как и не показывает жизненные тернии персонажа Мелу историей успеха одинокой женщины, в большей степени постановщика интересует личный комментарий об истории освобождения самой себя Айей, где подкипающая межрасовая любовь неожиданно сталкивается в третьем акте вместе с политическим измерением старшего поколения китайских товарищей. Картина Сиссако выстраивается параллельно с точки зрения нарратива про романтическую африканскую женщину, эмансипирующуюся на чужбине, и о том, насколько скудны могут быть пределы мужского воображения, играющего с прошлыми жизненными травмами на уровне загадочности и выводящего у автора в финале протагонистку на уровень стонущего разочарования, а не жестокого разочарования от пороков китайского расизма. Поэтому у фильма «Чёрный чай» есть представление мужской точки зрения на поиски женщинами своего места в мире при помощи личных достоинств и уход от радикальных и комедийных акцентов в жизни иммигрантки, слишком поглощенной успешным выстраиванием личных границ и не готовой идти на риск и конфликты ради собственного счастья.