Рецензия на фильм Под огнём от Евгений Нефёдов

В возможности снять ленту «Под огнём» Рэй Мендоса справедливо усмотрел шанс заново – на эмоциональном уровне – пережить одно из самых памятных событий своей жизни. Это, заметим, далеко не уникальный пример в истории киноискусства. Так, Жан-Люк Годар поинтересовался (в «Безумном Пьеро» /1965/, устами Фердинанда) у Сэмюэла Фуллера, воевавшего с гитлеровцами в составе 1-й пехотной дивизии, в чём суть кинематографа, услышав волнительный ответ: «Фильмы подобны сражениям. Любовь. Ненависть. Действие. Насилие. И смерть. Одним словом, эмоции». А, например, Пьер Шёндёрффер, исполнявший обязанности кинохроникёра в разгар противостояния французской армии Объединённому национальному фронту Льен-Бьет и даже побывший в плену, на протяжении десятилетий настойчиво возвращался в Индокитай. Венцом его профессиональной карьеры стала эпическая картина «Дьенбьенфу» /1992/, реконструирующая обстоятельства знаменитой (решающей!) битвы близ города с таким названием и созданная принципиально в сотрудничестве с вьетнамскими коллегами. Да о чём речь, если отчасти схожими мотивами руководствуются и творцы дорогостоящих постановочных боевиков, декларирующие намерения увековечить на целлулоидной плёнке ратный подвиг соотечественников… Казалось бы, мы имеем дело с тривиальным случаем. Мендоса, демобилизовавшись, зарабатывал на пропитание техническим консультантом на таких одномерных (пропагандистских, если называть вещи своими именами) опусах, как «Закон доблести» /2012/ и «Уцелевший» /2013/. Неудивительно, что он с энтузиазмом откликнулся на предложение Алекса Гарленда, которому помогал с антиутопией «Падение империи» /2024/, выбрать ярчайший эпизод из своего военного прошлого – для аутентичного воспроизведения на кинополотне. Авторы уверяют, что достоверность каждой значимой детали подтверждали минимум двое участников-ветеранов – и что допустили импровизацию лишь в прологе, когда бойцы смотрят в минуты отдыха музыкальный видеоклип на композицию Эрика Придза Call on Me. Изначально и вовсе предполагалось привлечь профессиональных солдат и офицеров, однако интенсивность съёмок потребовала ангажирования исполнителей, обладающих актёрскими навыками. Ещё одним важным моментом видятся пущенные под занавес документальные кадры встречи Рэя с сидящим в инвалидной коляске Эллиоттом Миллером, получившим тогда (помимо физических увечий) психологическую травму. Гарленд, упомянувший в интервью о желании оставить на время режиссуру, чтобы сосредоточиться на написании сценариев, убеждал журналистов, будто отдал бразды правления в руки Мендосы. Не исключаю, что в существенной степени так и было, но… «Под огнём» (1) отнюдь не воспринимается исключением в ряду блестящих работ мастера, хотя и предпочитающего научную фантастику. Сконцентрировавшись на фактической стороне, авторы, полагаю, намеренно не стали обстоятельно раскрывать контекст, ограничившись сухим титром: «19-е ноября, 2006-й год. Рамади, Ирак. Взвод «морских котиков» занимает огневую позицию для поддержки операции морпехов США». Другими словами, о великодушии и искреннем стремлении примириться со вчерашними врагами (в духе того же Шёндёрффера) им не приходилось и мечтать! В пику французам, сравнительно быстро свыкшимся с мыслью об утрате азиатской колонии (мало того, общественное мнение осудило новое вторжение, инициированное Вашингтоном), для американцев Ирак – остаётся в сфере актуальной политики и по истечении полутора десятилетий. Тем более разговоры о примирении со вчерашним неприятелем неприемлемы в противоположном лагере. И всё-таки фильм выходит за рамки частного случая – иллюстрации локального боестолкновения (произошедшего в ходе растянувшейся на пять месяцев битвы за Рамади), которое показано практически в реальном времени. При желании на сеансе можно сосредоточиться на изучении тактики «морских котиков», применяющейся в урбанистической среде: это действительно познавательно. Вместе с тем талант и редкостное чувство меры режиссёров (в первую очередь, надо полагать, Алекса) позволили всего несколькими точными штрихами обрисовать общее положение вещей. По мере развития экранных перипетий операция, свёдшаяся к захвату посреди ночи жилья у двух семей мирных иракцев и – на следующей день – попыткам эвакуироваться под плотным огнём, всё настойчивее начинает восприниматься расширительно, чуть ли не символически. Несмотря на подавляющее превосходство в вооружении, электронике, средствах связи и наблюдения, позволяющих визуально контролировать местность, единственное, чем занимаются бойцы, – отстреливаются от атакующих. Думают о сохранении собственных жизней. Считают минуты до прибытия вертолёта или бронетранспортёра. Даже при том, что в арсенале повстанцев – лишь автоматы и самодельные взрывные устройства… Собственно, исход, когда покинутое заокеанскими солдатами пространство занимают фигуры джихадистов в пыльных одеяниях, знаменует собой не скорое, но всё равно неизбежное оставление Ирака – пусть и не столь экстренное, как бегство из Афганистана. В надежде сдержать натиск боевиков, заполонивших крыши окрестных строений, бойцы периодически запрашивают так называемую демонстрацию силы – и истребитель проносится на бреющем полёте, поднимая столбы пыли, оглушая рёвом двигателей. Эффекта хватает, прямо скажем, ненадолго. Рэй Мендоса и Алекс Гарленд не отказывают своим героям в личной храбрости, в стойкости, в неподдельности товарищеских чувств. Из толпы, веселящейся под музыку, они превратились не просто в спаянный коллектив – в настоящих братьев по оружию. Проблема заключается в том, что сослуживцы прибыли с заведомо гиблой миссией. Выступили инструментом демонстрации силы, породившей жёсткие ответные меры, а если делать далекоидущие выводы, то – косвенно способствовавшей погружению родной страны в состояние на грани гражданской войны, об опасности которой режиссёр предупредил накануне. _______ 1 – Вообще-то дословный перевод термина «warfare» – ‘война’ или ‘боевые действия’, да и отсылка к одноимённой драме Роджера Споттисвуда, повествующей о конфликте в Никарагуа, не кажется уместной.