Рецензия на фильм Жизнь Чака от Kickingrussian

Фантастическая драма 2024 года «Жизнь Чака» режиссера и сценариста Майка Флэнагана (сериал «Падение дома Ашеров», «Доктор Сон») онлайн смотрит на сюрреалистическое путешествие по миру, который находится под угрозой исчезновения, и сводит вместе конспирологию и магический реализм, когда старается представить вехи из жизненного пути вслед за загадочным бухгалтером, ставшего индикатором оптимизма в разворачивающемся апокалипсисе. Постановщик крайне бережно обходится с оригиналом, повестью Стивена Кинга, и использует в трех загадочных, почти нуаровых актах обратную хронологию событий в рассказе о Чаке Кранце (Том Хиддлстон, сериалы «Змей в Эссексе» и «Локи»), чьи оптимистичные портреты довольного собой 39-летнего обывателя начинают преследовать всех в то время, когда Калифорния сползает под воду, в Европе просыпается огромный вулкан, а посреди обычного американского городка образуется глубочайший провал. У Флэнагана та безымянная локация, где работает учителем литературы Марти Андерсон (Чиветель Эджиофор, «Капсульное поколение», сериал «Человек, который упал на Землю»), вбирает в себя все черты глобального упадка в первом акте и со всей страстью показывает, как герой Эджиофора и его бывшая жена-врач Фелиция Гордон (Карен Гиллан, «Спящие псы», «Пороховой коктейль») оказываются должны сохранять бодрость духа в условиях, когда мир рушится у них на глазах. В режиссерской интерпретации нарратива переплетаются сразу фильм-катастрофа, нуар, мюзикл и семейная драма, когда при помощи максимально эклектичного актерского состава и многочисленных флэшбэков реконструируется прошлое со странноватым бухгалтером Чаком, несущим свой персональный секрет из молодости буквально до самого финала. Благодаря Кингу, написавшему литературную основу для фильма во время пандемии, Флэнаган в очередной раз заставляет задуматься публику как о будничности конца света для тех, кто находится вдалеке от катаклизмов, так и медленном уходе из жизни одного из людей в эти рушащиеся времена, что отправляет всех со странным спокойствием в сентиментальное путешествие по обломкам во вселенную под названием «Чак». Метафора умирания, судьбы, достойно принятого конца с одинаковой уверенностью транслируется постановщиком и для доживающего последние дни героя Хиддлстона, и для бывших супругов, не понимающих, что происходит с интернетом, связью и телевидением, не говоря уже о звездах, исчезающих к концу первой части с неба. Характерно, что Флэнаган наполняет происходящее тем состоянием, когда для каждого становится слишком тонкой грань между жизнью и смертью. Создается впечатление, что люди погружаются в неладное, в коллективный сон за повседневными привычками, которые стали бессмысленными там, где по улицам начал бродить все-таки осязаемый ужас, а каждая новая катастрофа в мире рождает грусть в ничего не подозревающей обыденности. Вездесущему Чаку у режиссера нужно стать катализатором, который разряжает чёрным юмором мрачные диалоги между персонажами Эджиофора и Гиллан, пребывающим в экзистенциальном ступоре, и дает условные надежды тем, кто видит его бодрые изображения постигшего все в этой жизни никому неизвестного бухгалтера, чей образ начинает ассоциироваться со спасителем в темные времена. Поэтому «Жизнь Чака» перематывает в обратную сторону дорогу трогательных чудес и тайн, которые с благодарностями находит в жизнерадостных обывательских душах и не спешит с ними расставаться, сохраняя приличную амплитуду интриги относительно сложностей и радостей бытия главного героя, движущегося в сюжете от среднего возраста к детству и юности. Второй акт в «Жизни Чака» Флэнаган дает право замечать детали настолько искрящегося тонального отступления и радостной танцевальной сцены с участием характера Хиддлстона и его партнерши Дженис Холлидей (Анналиса Бассо, «Существо зашевелилось»), продавца из книжного магазина, которую именно сегодня бросил парень, что уличная барабанщица буквально делится собственной душой через бит. Постановщик максимально вкладывается в эту солнечную хореографию с открытиями при помощи сведения разных ритмов, и неожиданный номер Чака вместе с Дженис вдыхает волнующую жизнь в обыденный фон погожего дня, становясь парадоксальным творением магии от человека, чьи фильмы ужасов уже давно снискали себе славу. Через движение и танец Флэнаган без лишних слов страсть и близость между незнакомыми людьми, плоть и бурлящая в ней кровь заменяют диалоги, а взаимное утешение через виртуозные па говорит о хорошем человеческом опыте намного больше, чем философский монолог, когда даже в равнодушные времена случайное партнерство и импровизированный танцпол могут подпитывать изголодавшиеся души. Режиссеру так нравится этот неожиданный праздник посередине фильма, так нравится та неожиданная радость главного героя, вылезшего из своей бухгалтерской раковины ради ставшего невероятным мгновения, что именно таким эпизодом вполне можно высадить семена об увлеченности Чака танцами, которые прорастут уже в третьем акте. Флэнаган, конечно, с простотой оставляет логику и ожидания за порогом, когда подключает терапевтическую силу искусства и иллюстрирует момент из жизни, показывая, что глубокое утешение способно неожиданно пробиться сквозь тьму подсознания, пока мы продолжаем жить и любить с безрассудной самоотдачей. Поскольку в последней трети проекта постановщик постепенно идет туда, где скрываются миры юного Чака (Бенджамин Паяк), и знакомит зрителей с тем, кем он стал ранее, то трагедия с родителями мальчика заставляет его искать утешение в удивительных местах вместе с любовью бабушки Сары (Миа Сара) и деда-бухгалтера Элби (Марк Хэмилл). Опора Флэнагана на семью в заключительном сегменте вполне ожидаема хотя бы потому, что ленте нужна глыба, реалистическая опора, на которую смотрят с надеждой и с которой хорошо справляется герой Хэмилла. В это же время его жена показывает внуку возможности искусства как такового, демонстрируя, что светлые стороны жизни могут превзойти даже длинную тень смерти. Режиссер делает по-настоящему уникальным именно танец, физические движения, а не слова настоящим катарсисом для Чака уже в исполнении Джейкоба Тремблея, когда влюбляет его при помощи Сары в старые мюзиклы и вдохновляет его дух, что дает яркую вспышку школьной звезды, превосходящей природным мастерством своих сверстников. Причем именно движение становится для главного героя вместилищем для сдержанных эмоций, и эта яркая страсть намекает уже на взрослый возраст, что однажды взрослый Чак потеряет себя в радостной свободе ритма. В таком ракурсе Флэнаган предполагает, что творческое самовыражение обязательно должно угасать вместе с возрастом, когда сухие данные статистических отчетов испытывают нежную душу на стойкость. Поэтому «Жизнь Чака» сияет неукротимой волей человечества к исцелению и обещает, что радость никогда не исчезнет полностью, если мы будем крепко держаться за воспоминания, которые воодушевляют нас в момент, когда собираются тучи.